«Невская восьмерка» - это современный диксиленд. И такое словосочетание вовсе не кажется странным. Среди отечественных и зарубежных ансамблей, исполняющих традиционный джаз, вряд ли найдется сегодня точная копия новоорлеанского уличного оркестра или чикагского ресторанного состава. Традиционный джаз (в данном случае диксиленд), как обнаруживает практика, вовсе не архив, а живая, постоянно обогащающаяся музыка.
«Невская восьмерка» исполняет темпераментные динамичные, созвучные нашему времени композиции. В это прежде всего заслуга ритм-группы и опытного барабанщика Григория Локшина, который властно насыщает музыкальную ткань своим неумолимым битом. В аранжировках Виталия Смирнова изобретательно сопоставлены тембры, диксилендовые «разъезды» внезапно сменяются свинговыми эпизодами. «Невская восьмерка» явно тяготеет к использованию плотной оркестровой фактуры. Так, например, с мощного общего звучания начинаются и заглавная «Фиджита», и меланхолическая баллада «Лунный свет», и шлягер 20-х годов «Мой печальный малыш». Для каждой миниатюры ансамбль находит свою неповторимую версию. Во имя разнообразия музыканты отказались от обязательного поочередного солирования в каждой пьесе, поэтому пластинка «Невской восьмерки» напоминает сборник новелл, рассказываемых то одним, то другим исполнителем. Если о «Новом Орлеане» ностальгически поет труба (Георгий Чиков), то в «Лунном свете» романтически «вздыхает» тенор-саксофон (Борис Фин-кельштейн), а в зарисовке «Такой вот мотивчик» в комментаторы вырывается банджо (Николай Рязанов).
Каждый музыкант «Невской восьмерки» - частица истории ленинградского джаза. Контрабасист Эдуард Москалев играл в знаменитом в 60-е годы квартете Романа Кунсмана, выступал на фестивале «Таллин-67», а в последнее десятилетие сотрудничает одновременно с «Невской восьмеркой» и с трио Валерия Мысовского. Трубач Георгий Чиков был солистом в джаз-оркестре Владимира Сегала, руководителем квинтета современного джаза, играл в «Ленинградском диксиленде». Четверо (в том числе и руководитель «Невской восьмерки» В. Смирнов) прошли биг-бэндовую школу у Иосифа Вайнштейна. И, конечно же, все музыканты — постоянные участники концертов в джаз-клубе, ночных «джемов», «джазовых» пароходов. Словом, перед нами игроки высокопрофессиональные, озорные и азартные. Да и вряд ли можно играть сегодня традиционный джаз без фанатичной преданности и чувства юмора. Разве скэт Владислава Панкевича в «Милой Джорджии Браун» не веселая дополнительная краска? Разве «Персидский базар», сознательно насыщенный китайскими интонациями и ритмами «латино», не напоминает музыкальную шутку джазового Насреддина?