На слугу этот человек был не похож – слуги были одеты во все коричневое, а махавший, казалось, был облачен в серое одеяние. Конечно, утруждать себя и ехать до монастыря не хотелось, но если этого не сделать, неприятности могут случиться дальше по пути. Выбора у Лоуренса не было, и он развернул лошадь к монастырю. Машущий рукой человек тотчас заметил, что Лоуренс едет к нему, и перестал махать; однако же и намерения пойти навстречу он не выказал. Похоже, он собирался ждать, пока Лоуренс доберется до самого монастыря. Высокомерное поведение давно вошло у слуг Церкви в привычку, и Лоуренс по таким мелочам не раздражался. Однако, подъехав к монастырю поближе и получив возможность рассмотреть человека лучше, он разинул рот в изумлении.
- …Рыцарь?
«Чего ради в таком месте мог бы появиться рыцарь?» - подумал Лоуренс. Но, приблизившись еще больше, он удостоверился, что перед ним и впрямь был рыцарь, а серое одеяние, замеченное им ранее, оказалось серебряным доспехом.
- Кто идет, назовись! – прокричал рыцарь. Прокричал он потому, что расстояние было все еще слишком большим, чтобы говорить обычным тоном, и в его словах явно было слышно ощущение собственной важности.
- Лоуренс, бродячий торговец. Чем могу вам помочь?
Монастырь был уже совсем рядом, и Лоуренс мог разглядеть нескольких слуг, работающих в поле к югу.
Тут Лоуренс заметил, что рыцарь был не один. Другой рыцарь стоял на посту у дальнего края монастыря.
- Бродячий торговец? Та дорога, по которой ты ехал, не ведет ни к каким городам, даже мелким, - ответил рыцарь и выпятил грудь, словно хвастаясь выгравированным на нагруднике алым крестом.

Вскоре после полудня Лоуренса с его спутницей настиг сильнейший ливень. За пеленой дождя им удалось-таки обнаружить церковь, где они и поспешили укрыться. Церкви, в отличие от монастырей, охотно предлагали кров и ночлег бродячим торговцам вроде Лоуренса, пилигримам и другим путникам. Более того, церкви нуждались в пожертвованиях своих визитеров, поэтому, хоть появление Лоуренса с его спутницей и было нежданным, церковь не отказала им, напротив, приняла радушно.
Тем не менее, как бы хорошо ни относилась Церковь к путникам, разумеется, она не могла позволить расхаживать по своим землям девушке с волчьими ушами и хвостом. Поэтому Лоуренс быстро заставил Хоро накинуть на себя тонкий плащ и сплел историю, что это его жена, лицо которой обожжено огнем, и потому она никогда не снимает капюшона перед чужими людьми.
Хоро, хотя и смеялась про себя под капюшоном, похоже, понимала свои взаимоотношения с Церковью и потому подыграла Лоуренсу. Она уже упоминала прежде, что Церковь все время доставляла ей беды, и те ее слова, видимо, были правдой. Даже если Хоро и не была одержима демоном и являлась воплощением волчицы, для Церкви это не имело значения. Церковь утверждала, что, помимо Единого бога, которому она молилась, все прочие боги и духи были демонами, а вера в них – ересью.